Начну издалека. Широка страна моя родная, каждый день пою во время завтрака из экопродуктов, а Фиест со всей дури лупит меня по спине, если подавлюсь. Много в ней лесов, полей и рук. Сильных загребущих рук, голосующих за проекты «Гринфилд», за бодрых молодых бизнесменов, посещающих фитнес-клубы и греющихся в инкубаторах с усиленным климат-контролем. Их хрусткие президентские рукопожатия, упругие ягодицы и накачанные бицепсы и трицепсы напоминают бухие и лихие 90-е.

И самое отрадное то, что народ на просторах России помнит своих героев. Особенно восхищает поселок Уральский Нытвенского района. Не зря он носит статус культурного центра. Почти столицы. Именно там, а не в Москве, догадались открыть Музей истории рейдерства. Бил ли кто, был ли забит – ничего не забыто. Как подлец Васька захватил козу Кольки, а Колька в ответ увел его жену. Как братва за околицей устраивала разборки за гектар репы, а завхоза Терентия замочили в бане за то, что он не отстегнул рэкетирам.

Любуюсь малиновым пиджаком, радиотелефоном… И плачу. Дрожащими пальцами перебираю акции фанерного комбината. Пора уже столичным пацанам пополнить музей битами, монтировками, костюмами «Адидас» и ключами от иномарок. Лично я жертвую завалявшуюся на дне сейфа голду. Думаю, проект того стоит. Ведь нытвенские романтики опоэтизировали рейдерство историей морского разбоя и женщин-пиратов.

Сплю и вижу пермских пиратов. И пираток. Так и слышу, как гиды, взявшись за руки, поют: во флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса. И впрямь – море-то далеко. И какая тонкая взаимосвязь. Рядом с сотовым и шестисотым «Мерседесом» – флаги с черепом, якоря и черные метки. В чемодане зелень, в сундуке пиастры. В багажнике труп, на сундуке мертвец. Йо-хо-хо, и бутылка рому.
 

Копаст: ng.ru