Мистерия о сильных туляках, мудром губернаторе и семиотических символах
Фалет
 
 
Начну издалека. Разум мой смущен. На сердце боль, нежность, грусть. Не только от того, что отверзлись хляби. Россия вся сплошь метаморфоза. Начиная с природы. Умом потоки не унять, аршином лужи не измерить. Но я увлекся. Смущен я от того, как глубоко, тонко понимают политики душу, стать русского народа. И ценят. Поговаривают, между заседаниями тайком Лескова читают. С карандашом. Но интеллект не утаишь. Он ведь как шило.

Вот, тульский губернатор Владимир Груздев крепился, но не удержался. Как прорвало. Богат, говорит, тульский край на сильных людей. Сказал, как отрезал. Аж голос самоварной медью брякнул. Казюки (так в XIX веке оружейников называли), продолжил он, люди государственные, надежные. Еще бы. Не казя-базя: казюки с базуками. Помните, как Левша. Хоть режь меня, хоть леший задери, контрразведке тайну не выдам.

Пусть не в князи, а в грязи. Блоха не пляшет, зато на лапках кандалы. Назло британским ученым. Блохокуи мы, с затаенной гордостью восклицает тульский губернатор, блохокуи. Для невежд поясняет: блоху мы куем. Я считаю, молодцы туляки. Третий век блоху обихаживают. Как друга дорогого. Не кафтан и тапки, а стальные жабры и мозги. По последней нанотехнологии.

Слова Груздева должны стать примером. Пусть народ помнит своих героев, плодит прозвища, речевки. Скажем так: мы на горе всем буржуям с блохокуем жизнь смакуем. Или какие еще на Руси богатыри: Илья-Муромец с каликами и Сусанин с поляками, Данила с каменным цветком и Мазай с зайцами, Герасим с Муму и Ленин с бревном. Мощь слова и семиотики, гражданского пафоса и губернаторского креатива. В патриотическом трансе с Алкеем слушаем романс о блохе и гордимся полчаса. И всем советуем.
 

Копаст: ng.ru