Снизу, с улицы, раздался крик.

Валерий Федорович вздрогнул, посмотрел на плотно занавешенное окно, заерзал в своем глубоком, старом кресле и нерешительно покосился на жену. Валентина Ивановна уже смотрела на него сурово и непреклонно.

— Как ты думаешь, посмотреть? – робко поинтересовался Валерий Федорович.

— Даже не думай! – резко оборвала Валентина Ивановна.

Валерий Федорович вдруг упрямо выпятил подбородок, встал и направился к окну.

— Свет хотя бы выключи, дурак старый! – зашипела жена.

— Тоже мне, молодая… – окрысился шепотом Валерий Федорович, но свет, тем не менее, выключил, – Дура…

Он аккуратно отодвинул тяжелую штору и выглянул наружу. Внизу, у старых гаражей, скудно освещенных единственной на весь двор-колодец лампой, наблюдалась какая-то возня. Двое зажали в угол кого-то третьего. Еще один стоял неподалеку, очевидно, на «стрёме».

— Помоги-и-ите, а-а-а-а!!! – голос был явно женский, скорее даже девичий.

Валерий Федорович оглянулся и увидел рядом жену. Она смотрела на происходящее с некоторой болезненностью, округлив глаза, вытянув шею, чуть ли не облизываясь. Не удержалась-таки, любопытство победило. Примерно с таким выражением на лице она пялилась в ящик, на бесконечные реалити-шоу.

— Позвонить в милицию надо бы, – как бы нечаянно, вскользь, заметил Валерий Федорович.

— В полицию, – машинально поправила его Валентина Ивановна, потом смысл сказанного дошел до нее, – Не вздумай звонить!

— Почему это?

— Да зачем нам это всё надо? Потом затаскают к следователю, опознания всякие. Этих еще и отпустят потом, а нам тут жить… И нас же потом виноватыми сделают, ты что, телевизор не смотрел? Каждый день такое.

Снизу опять крикнули, уже отчаянно, с надрывом, как будто зверь попал в капкан.

— Вот разоралась, Севочку разбудит еще… – со злостью пробормотала Валентина Ивановна.

— Уже. Ну, что тут у вас такое. Почему темно как в склепе? – раздался сзади в полутьме сонный голос. Сева, крупный парень, практически бесшумно подошел к замершим в испуге родителям и через их головы выглянул на улицу.

— Севочка, да тут ничего особенного, – запричитала мать, – Ты иди спи, устал же, вчера ведь только вернулся. Подумаешь, кричат. Тут всегда кричат.

Сева долго, вдумчиво посмотрел на Валентину Ивановну, потом на отца, развернулся и ушел в свою комнату.

— Все из-за тебя! – тут же нашла виноватого Валентина Ивановна.

— А я-то тут причем?? – возмутился Валерий Федорович.

Со двора опять донесся крик:

— Отпустите! Пусти меня! А-а-а-а! Помогите! – затем послышались рыдания. Оба родителя опять жадно припали к окну.

Хлопнула входная дверь. От этого звука ёкнуло сердце. Опасливо прижимаясь к стенке, Валерий Федорович вышел в коридор.

— Это Севка! Севка ушел!

— Не может быть! – охнула мать и бестолково заметалась по комнате. – Как ушел? Куда!?

Потом она опомнилась и повернулась к окну, рядом, широко откинув штору, взволнованно пыхтел ее муж.

— Милицию надо вызывать!

— Полицию! – поправила жена. – Не вздумай! Севочку задержат!

— За что? Может быть, он просто за сигаретами отправился!

Громко бахнула тяжелая стальная дверь подъезда. Секундой спустя Сева, одетый лишь в шорты и кроссовки, массивной торпедой промчался через весь двор и одним движением раскидал кучу-малу у гаражей. Стоявший на стрёме мгновенно испарился, будто его и не было, а его подельники, четко и быстро отоваренные, лежали мордами вниз на обоссаном асфальте.

Девушку, которая обессиленно прислонилась к гаражу, Сева аккуратно приобнял за плечи и повел к дому. Разорванная от рукава до рукава куртка волочилась за ней следом, будто свадебный шлейф.

Гробовое молчание в квартире длилось весь тот час, что Сева отсутствовал. Валентина Ивановна лежала на диване с компрессом на лбу, Валерий Федорович мешал валокордин с водкой и шумно пыхтел. Телефон, по которому так и не решились позвонить, лежал посередине, на журнальном столике.

Сева вошел в квартиру, тихонько притворил за собой дверь. В гостиную попёрся прямо в кроссовках. Мать хотела было что-то сказать, но, увидев выражение лица сына, промолчала.

— Это была Нинка, – сказал Сева без выражения. – Они ее сначала просто ограбить хотели. Потом изнасиловать решили. Мол, всё равно все потом скажут, что ничего не видели.

Родители молчали.

— Нинка, с восьмой квартиры. Я прибежал вовремя. Они только куртку и платье порвать успели.

Отец опустил голову и зажмурился.

— А эти… уроды… Они из соседнего дома. Я их еще до армии помню. Гопота. У них еще клички дурацкие такие: Бурый, Двигло и Гвоздь. Вы с их родителями в одном цехе работали. Они меня вчера в дембельском увидели, ржали еще, что отслужил. Что лошара я. Что не откупили меня.

Валентина Ивановна тоже зажмурилась. От стыда у нее лились тихие слезы.

— Пап, ты ведь тоже десантник. Был, – тихо сказал Сева и побрел в свою комнату.

Заскрипев креслом, Валерий Федорович поднялся, по стариковски приволакивая ноги доковылял до кухни, вернулся оттуда с еще одним стаканом. Накапал себе водки, жене лекарства.

— Оскотинились мы с тобой, Валя.

И выпил.

Источник drblack-saint.livejournal.com