Изъятие детей за долги перед коммунальщиками становится широко распространенной практикой. Похоже, что ювенальная юстиция дает право манипулировать родительскими чувствами для решения разного рода проблем. К таким выводам пришли в Лиге защиты детей, проанализировав итоги первого года работы горячей линии для семей, у которых органы опеки отобрали детей. Детей изымают как навсегда, так и временно, пока родители не выплатят долг за квартиру. Эта практика, по мнению специалистов, выгодна коммунальщикам. В год в стране становятся принудительными сиротами до 120 тыс. детей. На одного детдомовца выделяется от 100 тыс. до миллиона рублей, большая часть из которых оседает в сфере ЖКХ. Между тем в случаях принудительных изъятий детей-инвалидов, которые также учащаются, могут быть заинтересованы и местные власти. Дело в том, что часто дети, не имеющие перспектив стать дееспособными, по закону владеют долей в принадлежащей семье недвижимости. Поэтому опека государства или назначенных государством лиц над инвалидами дает им право управления немалыми денежными средствами.
В Дзержинское отделение движения «В защиту Детства» обратилась молодая мама, Шохина Евгения Евгеньевна, с просьбой защитить ее детей. 11 марта этого года Евгению вызвали для собеседования в отдел опеки и попечительства. Пока она была в опеке, к ней в квартиру пришли сотрудники ОДН. В доме был муж Жени, Сергей Кондаков, который в этот момент находился дома с тремя детьми — сыном трех лет и двумя годовалыми близнецами. Инспекторы обследовали быт семьи и пришли к выводу о недостаточности материальных средств, сделали вывод об «очевидной бедности» и забрали детей в больницу. Нужно учесть, что семья благополучная, в квартире чисто, нет никаких признаков алкогольных застолий. Родители имеют задолженности по ЖКХ, ведь муж работает в такси Дзержинска с небольшой зарплатой в 7000 рублей. Женя, само собой, сидит с малышами. Конечно, почти все средства они тратят на детей. Посещали их ранее и работники соцзащиты. Замечаний не было. Когда Женя пришла в больницу к детям в этот же день, ей отказали даже в простом посещении и передаче. Мотивировка была такая: сделайте флюорографию и возьмите разрешение в ОДН.

Сообщений подобного рода из разных регионов страны становится все больше. Многие малообеспеченные родители начинают бояться социальных работников. Нередки случаи, когда детей забирают и у социально активных родителей, чья деятельность не устраивает власть.

Так, в качестве меры устрашения тольяттинские чиновники пытались забрать детей из семьи журналистки Галины Дмитриевой, активистки «Революционной рабочей партии». После выхода в местной прессе статьи Дмитриевой с подробным описанием жизни рабочих на кризисном АвтоВАЗе наряд милиции в нарушение всех норм закона забрал из ее квартиры трехлетнего Никиту и шестилетнюю Александру, а после в ОВД правоохранители с угрозами требовали у матери отдать им документы на детей.

Впрочем, число жертв бедности в стране во много раз выше, чем тех, у кого детей пытались отнять по политическим мотивам.

Представители Лиги защиты детей приводят историю уборщицы вокзала из города Дно в Псковской области. Она лишилась пятимесячного ребенка из-за того, что на свою зарплату в шесть тысяч рублей не смогла сделать в квартире ремонт. Кроме того, дом, в котором проживает женщина, не имеет водопровода и унитаза. Это и подвигло органы опеки вынести решение о невозможности проживания ребенка вместе с матерью. Тот факт, что удобств нет у большинства населения Дна, власти не учли.

Еще один показательный случай приводил портал «Новый регион» в феврале прошлого года. В Нижегородской области чиновники отобрали у родителей троих детей из-за их малообеспеченности. В Дзержинске сотрудники отдела опеки и попечительства городской администрации, комиссии по делам несовершеннолетних местного УВД и Департамента социальной защиты населения явились домой к семье Пчелинцевых и забрали детей без предъявления родителям соответствующего акта. При этом они бросили отцу семейства Сергею такие слова: «У вас тут чисто, но слишком бедно».

В случае с Пчелинцевыми репрессии имели под собой явную политическую подоплеку. Это стало своего рода демонстративным «наказанием» за то, что Сергей Пчелинцев не раз выступал на пикетах, высказываясь о проблемах безработицы, бедности, незаконного увольнения работников нижегородского ГАЗа и грабительской пенсионной реформы.

Во Владимирской области произошел не менее вопиющий случай. Органы опеки забрали детей из семьи ветерана боевых действий в Таджикистане и Чечне Леонида Галактионова. За то, что военнослужащий не имел собственной жилплощади, а ютился с женой и тремя детьми в комнате заводского общежития размером в 11 с половиной метров.

Страшно то, что подобные истории возмущают общество, но не приводят к исследованию вопроса о массовом характере репрессивных действий властей. В истории ювенальной юстиции России не было ни одного случая, чтобы сотрудников органов опеки за незаконные действия привлекли к уголовной ответственности. Когда в средствах массовой информации поднимается шум, они просто возвращают детей на место. Этим дело и заканчивается.
В 2010 году французское правительство под давлением профессионалов, забивших тревогу, обратилось к генеральному инспектору по социальным делам Пьеру Навесу и генеральному инспектору юридического отдела Брюно Катала с просьбой представить доклад о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и социальных службах о разлучении детей с родителями. Доклад получился шокирующим. «Колоссальное количество детей отнято у родителей и помещено в приюты и приемные семьи. Судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают закон. Между законом и практикой его применения огромная разница. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимным телефонным звонкам. Якобы кто-то им позвонил и сказал, что та или иная семья в опасности». Из 2 млн социальных сирот во Франции, по оценкам специалистов, около половины отнято незаконно. В Германии за последний год было отнято 70 тыс. детей, причем 50 процентов — за недостаточно хорошие материальные условия жизни ребенка.

Западная система ювенальной юстиции предусматривает изъятие детей на основаниях, которые для российской педагогики являются абсурдными. Например, когда у семьи плохие жилищные условия. Но в России государство, по Конституции, обязано предоставлять жилье, улучшать условия жизни семьи. Оно может не справляться со своими социальными обязательствами, но возлагать вину за собственные промахи на родителей, наказывая их изъятием детей, не только несправедливо, но и безнравственно.

Кроме того, западная ювенальная юстиция широко толкует понятие насилия над детьми. Во многих странах Евросоюза уже приняты законы, запрещающие любое телесное наказание, к которым относят в том числе шлепок по попе. Практически все нетелесные наказания — та же постановка ребенка в угол — трактуются как психическое насилие. В Англии, например, родители не могут в воспитательных целях лишить детей карманных денег, поскольку законом предусмотрена некая сумма, которую они должны давать детям независимо от их поведения.

Ирина Медведева, директор Общественного института демографической безопасности, и Татьяна Шишова, сопредседатель Объединенного общественного комитета в защиту семьи, детства и нравственности, широко известные специалисты в области детской психологии и противники ювенальной юстиции, пишут: «Ювенальная юстиция провозглашает принцип приоритетности прав ребенка. На практике это означает, что дети могут подавать на родителей и прочих взрослых в суд. А суд встает на защиту ребенка и старается оградить его от родителей-правонарушителей». Они советуют прочитать книгу, недавно вышедшую на русском языке, «Пастернак против Нидерландов».

Автор — Григорий Пастернак, ныне живущий в Голландии. Его дочь-подросток начала прогуливать школу, требовать денег на развлечения и наряды, скандалить. При этом она жаловалась на родителей в службы защиты прав ребенка. Девочку забрали в приют, а отца лишили родительских прав за то, что он однажды стер косметику с ее лица. Пастернак дошел до Страсбургского суда, однако приговор остался в силе.

Если родители попадают в поле зрения ювенальной юстиции, то, как правило, они обычно выступают в роли обвиняемых. Доказать свою правоту в большинстве случаев им не удается.

Эксперты предостерегают, что в ювенальной юстиции права детей трактуются слишком широко, родители почти ни в чем не могут их ограничивать. К примеру, нельзя ограждать детей от влияния деструктивной масскультуры, поскольку родительский запрет будет истолкован как нарушение права на информацию и досуг. Выбор сексуальной ориентации — это право на самовыражение, так что родители не могут воспротивиться пропаганде гомосексуализма в детско-подростковой среде.

Сам принцип ювенальной юстиции, когда детей побуждают жаловаться на взрослых, когда в школах устанавливают ящички для детских доносов, представляется порочным. Но во многих московских школах представители органов опеки уже раздали свои телефоны с призывами звонить с жалобами на родителей.

Представители органов опеки, а также работники милиции, занимающиеся несовершеннолетними, могут привести множество примеров, когда практика превентивного изъятия ребенка из неблагополучной семьи — действие во благо ребенка. Но, как правило, на таких детей обращают внимание учителя в школе, соседи — то есть просто неравнодушные люди, но никак не работники социальных служб или коммунальщики.

В подобных случаях немедленно изымать детей действительно необходимо. Но беда в том, что сейчас никто из родителей не может быть уверен, что его любимое чадо не заберут по государственному или частному заказу. В органах опеки работают, как и везде, очень разные люди. И надеяться, что именно их коррупция обойдет стороной, по меньшей мере странно.

Комментирует Владимир Хомяков, сопредседатель движения «Народный собор»

Ситуации, когда детей отнимают у малоимущих, но нормальных родителей, далеко не редки. Более того, сейчас этот процесс хотят поставить на «индустриальную основу». Определенные силы пытаются протолкнуть поправки к Семейному кодексу, которые бы закрепляли за родителями наряду с питанием, одеждой и прочими вещами еще и обязанность дать образование собственным детям. И это притом что реформы Фурсенко фактически переводят образование на платную основу. Родители в такой ситуации не будут способны обеспечить детям достаточный уровень образования. Что уже станет предлогом для отъема детей у малообеспеченных родителей, которых в России подавляющее большинство.

Есть попытки ввести в законодательство такие понятия, как «ненадлежащее воспитание» и «ненадлежащее содержание». В соответствии с идеологами ювенальной юстиции под термин «семейное насилие» подпадет не только банальный шлепок, но и простое повышение голоса на ребенка, невыдача ему карманных денег, «принуждение к домашнему труду» — то есть указание, к примеру, помыть посуду. Все это может быть подведено под данную категорию и послужить основанием для отъема детей.

Развитие ювенальной юстиции уже зашло очень далеко. Осенью позапрошлого года, когда мы начали заниматься данной проблемой, уже в более чем 30 регионах страны действовали в «порядке эксперимента» ювенальные суды. Хотя закона о ювенальных судах благодаря протестам общественности не было и нет до сих пор, к сегодняшнему дню они действуют в рамках того же эксперимента уже в 40 регионах.

Создание судов откуда-то очень хорошо финансировалось: 40 регионов не шутка. А поскольку, согласно Конституции, суды могут финансироваться только из госбюджета, из которого на эти цели не было выделено ни единого рубля, можно предположить — и это подтверждают собранные данные, — что деньги поступают из зарубежных благотворительных фондов. Фонды же, как известно, просто так никому «помощь» не оказывают.

Мы совершенно убеждены, что за финансированием усилий по внедрению в России ювенальной юстиции стоят люди, которые заинтересованы в дестабилизации общества, развале страны. Кому-то, видимо, не терпится устроить у нас события, аналогичные происходящим сегодня в Северной Африке. Поэтому мы относимся к таким вещам с большой опаской и стремимся их пресекать.

Желательно, чтобы власть в этой борьбе была на нашей стороне. Однако порой вызывает недоумение, насколько серьезные силы лоббируют региональные проекты, которые однозначно играют на дестабилизации общественной обстановки. Подобное лоббирование мы считаем политической безответственностью.