Накануне очередной годовщины начала войны в Твери подорвали синагогу. Символика банальна до неприличия: то, что Гитлер не успел, мы успеем. И успевают. То размалюют свастиками еврейское кладбище, то поколотят хасида в Марьиной роще. Да, таджиков бьют чаще и нередко со смертельным исходом, но и евреев не оставляют в покое. Не говоря уже об антисемитизме идейном.
Недавно одна дама, преподаватель Академии Генштаба, напечатала пару таких юдофобских книжиц, мало не покажется. Причем с благословения епископа Владивостокского и Приморского Вениамина.

Антииудаизм до сих пор присутствует в православии. Это единственная христианская конфессия, которая не распрощалась с постыдным наследием. И протестанты распрощались, и католики, а у нас по-прежнему в богослужении Страстной недели иудеи именуются «сонмищем богоубийц» и гнев господень призывается на их головы.
А в свечных лавках попадаются брошюрки замечательных авторов, по сравнению с которыми приснопамятный Сергей Нилус мог бы сойти за кисейную барышню.

И все же нынешний антисемитизм не имеет прочной религиозной основы. Да и откуда ей взяться, если православный фундаментализм, основной рассадник «нежных» чувств к евреям, — явление, в общем, маргинальное. Более того, если присмотреться к фундаменталистской литературе, мы увидим, что эти чувства выражаются через запятую с не менее глубокой ненавистью к католикам, экуменистам и прочей мировой закулисе. То есть антисемитизм выступает в качестве одного из признаков гораздо более широкого и глубокого настроения, имя которому — ненависть к Западу. Настроение это имеет не только и не столько религиозные корни. Носителями его могут быть и православные фундаменталисты, и совсем отвязные неоязычники, и те, кто сроду ни в каких богов не верил. Но твердо знают, что Запад для нас — погибель, наш страшный и непримиримый враг, который спит и видит, как бы ему нас извести. И им совершенно ясно, что

еврей в России не просто вредоносный элемент, а эмиссар Запада. Вернее, его живое и жутко проворное воплощение. Это он сотрясает биржи, чтобы не дать нам выбраться из очередного кризиса, загоняет на мировые задворки и спускает на нас псов-рыцарей НАТО.
В принципе, во всем этом нет ничего нового. Отождествление евреев с хищной мировой буржуазией и борьба с еврейской плутократией всегда были фирменным блюдом праворадикальных националистов. Оно и по сей день им остается, а в России к нему подают в виде гарнира еще и дремучую ненависть к Западу. Но сейчас в Европе наряду с этим привычным явлением появилось и нечто иное. Я имею в виду «новый антисемитизм», которым увлеклась левая европейская интеллигенция. Левые всегда были ярыми борцами с юдофобством, и такой поворот на 180 градусов поначалу вызывает удивление. Но, по сути, его природа ясна. Евреи традиционно воспринимались левой идеологией как угнетенное и преследуемое меньшинство, и в таком качестве подлежало освобождению. Причем не только извне, но и изнутри. Неслучайно ряды левого движения на протяжении всего прошлого столетия пополнялись евреями. Но

создание Израиля и его кровавая борьба за выживание с арабскими соседями в корне изменили ситуацию. По мере того как она ожесточается, на роль преследуемых и угнетенных все чаще претендуют палестинцы. Именно они сейчас стали теми изгоями, на защиту которых поднимаются не только левые, но и либеральное общественное мнение.
Все это лежит на поверхности и артикулируется известным лозунгом «палестинцы — это евреи сегодня», который сопровождает многочисленные антиизраильские акции.

Однако у «нового антисемитизма» есть и иные корни. Как-то мне случилось поговорить об этом с коллегой из престижного британского университета. Он признался, что тратит массу времени на чтение статей по Ближнему Востоку, хотя это и «не его чашка чая», то есть профессиональные интересы лежат у него в иной области. И вот, вместо того чтобы заканчивать монографию и повышать свой научный статус, он целыми днями штудирует тексты по израильско-палестинскому конфликту, причем занимая, скорее, пропалестинскую позицию. Чем это вызвано? Ведь в мире достаточно других «горячих точек», где тоже можно постоять за «униженных и оскорбленных». Тибет, Таиланд, Руанда, наконец. Все дело в том, признался мой коллега, что он не воспринимает евреев как чужих. Со многими вместе учился, а сейчас работает. То, что происходит в Израиле, — происходит с ним. И поэтому, когда евреи строят свою стену, у него возникает впечатление, что ее строят в соседнем дворе и он принимает в этом непосредственное участие. И ему это сильно не нравится. Он же не в Британской империи живет, а получается, что погряз в колониальном прошлом. Прямо-таки сахиб в пробковом шлеме, на манер покойного дедушки, который сдуру арестовал Ганди. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Но времена Киплинга ушли. И ему крайне неуютно с этим призраком колониализма.

Слушая своего коллегу, я вдруг понял, что для него еврей — это воплощение Запада, а значит, его самого. Он отождествляет себя с ним и презирает его в себе. То есть разница между ним и нашим антисемитом не так уж велика. Тот не любит Запад как чужую и опасную силу, а мой рафинированный коллега как самого себя. Он искореняет колониальное прошлое в глубинах собственной души. Конечно, на это можно было бы возразить, что, отождествляя себя с евреем, он по сути им не является, а потому просто напросто-освобождается от чувства вины, перенося ее на другого. Но я не стал цепляться к выпускнику Оксфорда, потому что дома меня ждала совсем другая реальность. Ведь

одно дело — разбираться с самим собой, путаясь в дебрях «постколониального дискурса», а другое – навешивать всех собак на чужого как на первую причину своих несчастий.
Самому себе, как ни крути, физиономию не начистишь, а отечественный «жидомор» может запросто отправиться в Марьину рощу, чтобы подстеречь там припозднившегося хасида и свести с ним, наконец, счеты.